Плейшнер и цветочный горшок
Один из самых драматических моментов культового фильма "Семнадцать мгновений весны" — ошибка профессора Плейшнера, который при посещении явки в Берне не проверил условленный сигнал — цветок в окне, свидетельствующий о провале квартиры советского разведчика. Цена этой ошибки — смерть: когда Плейшнер вспомнил все наставления Штирлица, то было поздно, и чтобы не попасть в руки гестаповцев, он раскусил ампулу с ядом и выпал из окна подъезда.
На самом деле этот эпизод снимали не в Швейцарии, а в Латвии. Будучи в феврале этого года в Риге по приглашению международного медиа-клуба "Формат А3" , я нашел там "Цветочную улицу" и знаменитый дом, где Плейшнеру устроили засаду головорезы группенфюрера Мюллера.
1. "Семнадцать мгновений весны" — Берн, Цветочная улица, дом 9. Окна на 2 этаже — та самая конспиративная квартира, где была устроена гестаповская засада "на живца". Цветок, предупреждавший о провале советского разведчика, должен был стоять на подоконнике окна справа.
2. Настоящий адрес — Рига, улица Яуниела, дом 25/27. Здание хорошо отреставрировано.
3. "Цветочная улица". Левый крайний дом — именно там, на углу, был магазин, где продавали птиц, которыми любовался профессор Плейшнер после того, как не проверившись, он передал шифровку Штирлица гестаповской подставе.
4. Сегодня вместо "магазина птиц" открыт отель "Юстас" — по имени оперативного псевдонима, которым штандартенфюрер Штирлиц подписывал свои шифровки из Берлина в Москву. В холле дежурят агенты наружного наблюдения латвийской контрразведки — ждут новых русских шпионов. Шутка!
5. Ресторан "Алекс" — назван в честь оперативного псевдонима руководителя разведки НКВД в Москве, который курировал работу советского разведчика Исаева-Штирлица. Напротив — знаменитый дом с конспиративной квартирой.
6. Именно этим путем уходил после первой встречи на конспиративной квартире связник Штирлица профессор Плейшнер.
7. Свой земной путь Плейшнер закончил на брусчатке "Цветочной улицы". А так выглядит современная улица Яуниела в старой Риге.
P.S. Парадокс: несмотря на всю нелюбовь официальной Латвии к так называемым "оккупантам", в центре Риги фактически увековечена память о двух корифеях советской разведки — "Юстасе" (Штирлице) и "Алексе" (шеф разведки НКВД). Ну а как иначе заманить туристов из России с их тугими кошельками?
Источник: i-korotchenko.livejournal.com
Оружие возмездия
| «- Вот что, — продолжал Мюллер. — Вам надлежит изучить эти дела — здесь работа штандартенфюрера Штирлица за последний год. Это дело, относящееся к оружию возмездия… то есть к атомному оружию…
Он шел на конспиративную квартиру, адрес которой ему дал Штирлиц, по пустынной улице. Оглянувшись несколько раз, профессор вдруг — и снова неожиданно для себя — стал кружиться в вальсе. Он напевал себе под нос какой-то старинный вальс и упоенно кружился, по-старомодному пришаркивая мыском туфель и делая такие пробеги, которые — он это помнил — делали эстрадные танцоры в начале века. Дверь ему открыл высокий плотный мужчина. — У вас надежная крыша? — Греки научили меня запивать крепкий кофе водой. Хотите попробовать? Штирлиц продолжал размышлять: Плейшнер должен был выполнить мои поручения. Ни пастор, ни Плейшнер не знают, чему они дали ход в моей операции.» (Юлиан Семенов. Семнадцать мгновений весны) |
— Ну и сколько мы будем здесь просиживать штаны! — Зигфрид швырнул на стол револьвер, который он разбирал, смазывал и собирал каждый день по нескольку раз.
Гюнтер Шульц поднял глаза от газеты и вопросительно посмотрел на Зигфрида Вайбеля.
— Достало уже сидеть здесь без дела! — В сердцах воскликнул тот. — Мне кажется, никто на связь не выйдет. Мы что-то не учли. Наверняка, здесь есть какой-нибудь сигнал о том, что явка провалена. Связник уже давно должен был здесь появиться.
Вайбель вскочил и начал нервно ходить по комнате. — Может эта занавеска висит не так? А может этот идиотский цветок на подоконнике? Или закрытая форточка?
— Успокойтесь, унтершарфюрер. — В голосе Шульца зазвучали железные нотки. — Вы ведете себя, как ребенок.
— Но… — Вайбель хотел обратится к руководителю операции официально, но в который раз вспомнил, что не знает даже его звания. Только то, что это очень высокопоставленный чин СС, прибывший чуть ли не от самого рейхсфюрера Гиммлера, и которому надо подчинятся беспрекословно. Чертова конспирация!
— Хорошо, Зигфрид. — Гюнтер Шульц отложил газету и достал пачку сигает. — Я понимаю ваше раздражение, и посвящу вас в некоторые детали. Вы нервничаете, поскольку думаете, что мы здесь находимся в обычной засаде, с которой справился бы любой рядовой агент. Но это не так. Вся судьба Великогерманской Империи находится сейчас в наших руках. На дворе уже март 45-того, и вам, как и мне, должно быть ясно, что Германия эту войну вот-вот проиграет.
Шульц затянулся сигаретой и, проигнорировав протестующий жест Зигфрида, продолжил:
— У Германии есть только один шанс — тот о котором говорил наш великий фюрер — это оружие возмездия. Без этого оружия дни Третьего Рейха сочтены. И по нашим оперативным данным, лабораторный образец именно этого оружия связной должен доставить сюда.
— Так мы здесь ждем ядерную бомбу! — воскликнул потрясенный Вайбель.
— Мы называет этот объект — «препарат». До нас дошли сведения, что еще два года назад здесь, в Швейцарии, были проведены успешные лабораторные испытания «препарата», но, к сожалению, об этом пронюхали также и русские, и американцы. В Швейцарии находится глава американской разведслужбы в Европе Аллен Даллес. А это уже серьезно. Да и русские уже здесь. Даже кюре Норелли из представительства Ватикана в Швейцарии что-то разнюхивает. Но разработчики «препарата» — ученые, и не идут на контакт ни с одной воюющей стороной. К ним можно подобраться только через научные каналы, подослав к ним какого-нибудь профессора, например. Мы пока мы не знаем, кто они и где, сведения очень туманны. Более того, у нас есть сведения, что сам «препарат» был готов уже семь лет назад, но исследования были полностью засекречены швейцарскими спецслужбами. Похоже, что наши противники все же нашли лазейки и добыли «препарат». Но нам удалось накрыть эту явочную квартиру, и мы имеем шанс перехватить «препарат» здесь. Но даже это не главное. Главное — это имя изобретателя, которое мы так пока и не смогли выяснить. Теперь вам ясна важность нашей задачи?
— Так это все-таки бомба? Или новое Фау? Или.. — Вайбель с трудом говорил от потрясения. — Я слышал недавно, что это миллионы зараженных чумой крыс, которых мы сбросим на Москву. Но это же чушь, конечно…
— Этого не положено знать даже мне. Мы ведь просто солдаты Великой Германии, и у нас вполне определенная задача — захватить «препарат» и выяснить имя ученого, его открывшего. Кстати, — Шульц бросил на стол газету, которую читал до того, — взгляните на передовицу.
Газета была от 24 февраля 1945 года. Вайбель прочитал заголовок речи Гитлера: «Я уверенно смотрю в будущее. Мое Vergeltungswaffe («оружие возмездия») изменит обстановку в пользу Третьего Рейха!»
— Видите, — продолжил Шульц, — мы сейчас единственная надежда фюрера и Германии. Мы не можем допустить никакой ошибки, все будущее зависит только от нас.
В этот момент раздался громкий стук в дверь. Это был не даже просто обыкновенный стук — как будто кто-то выбивал на двери барабанную дробь, подчиняясь некой мелодии. Шульц махнул рукой, показывая Зигфриду на соседнюю комнату, а сам пошел к двери.
***
Маленький, тщедушный и обычно тихий человек шел по пустынным улицам Берна, близоруко щурясь на таблички и номера домов. Впрочем, если бы его сегодня могли видеть те, кто его знал, они непременно обратили бы внимание на его странное поведение. Оглянувшись несколько раз, профессор Плейшнер вдруг — неожиданно даже для себя — стал кружиться в вальсе. Он напевал себе под нос какой-то старинный мотив и упоенно кружился, по-старомодному пришаркивая мыском туфель и делая такие пробеги, которые — он это помнил — делали эстрадные танцоры в начале века. Мир вокруг, наполненный волшебными звуками и красками, казался ему сегодня чудесным. Казалось, сам вкус свободы пьянил профессора.
Вот, похоже, и нужная улица. Кажется, Штирлиц говорил что-то о цветах на окне? Да, действительно, сколько же здесь цветов! О Боже, как красивы все эти цветы вокруг! Какое буйство красок! Просто Цветочная улица! А вот птичий магазин. Какие там красивые разноцветные попугаи! Настоящие райские птицы! А вот и нужный дом, напротив магазина.
Дверь ему открыл высокий плотный мужчина.
— Отто просил передать, — сказал профессор слова пароля, — что вчера вечером он ждал вашего звонка.
— Заходите, — сказал мужчина, и Плейшнер зашел в квартиру, хотя он не имел права этого делать, не дождавшись отзыва; «Странно, я был дома, но, видимо, он перепутал номер».
— Ну? — спросил высокий мужчина, когда они вошли в комнату. — Как он там?
— Вот, — сказал Плейшнер, протягивая ему крохотную ампулу. — К сожалению, она треснула сегодня с утра, когда я распаковывал чемодан. Но пролилось совсем немного препарата, я вовремя заклеил трещину пластырем.
Высокий человек ушел в соседнюю комнату, передал ампулу своему помощнику и сказал:
— Срочно в посольство. Передай нашим, чтобы организовали наблюдение за этим типом. Я задержу его и постараюсь с ним поговорить: он дилетант и его, видимо, используют, я его расшевелю…
— Как себя чувствует ваш шеф? — спросил высокий, вернувшись. — Здоров?
— Да, да, да — пропел Плейшнер, счастливо улыбаясь. — Все в порядке.
— Хотите кофе?
— Спасибо. С удовольствием.
Шульц ушел на кухню и спросил оттуда:
— У вас надежная крыша?
— О, да. Я живу на втором этаже, — растянулся в блаженной улыбке Плейшнер.
Шульц усмехнулся, выключая кофейную мельницу. Он угадал, этот посетитель действительно просто дилетант. Хотя ведет себя чересчур уж неадекватно даже для дилетанта. Может, играет?
— Эти сволочи поят народ бурдой, а здесь продают настоящий бразильский.
— Забытый вкус, — отхлебнув маленький глоток, согласился Плейшнер. — Я не пил такого кофе лет десять.
— Греки научили меня запивать крепкий кофе водой. Хотите попробовать?
Плейшнера сейчас все веселило, он ходил легко, и думал легко, и дышал легко. Он рассмеялся:
— Я ни разу не пил кофе с водой. Постойте! А какой замечательный цвет у этой воды. Как она переливается всеми красками! А какие песни она поет! — Плейшнер огляделся вокруг и внезапно вскочил с кресла. — А эти бабочки! Они же просто великолепны! Я сейчас поймаю вон ту, большую. Нет, стой, стой!
Плейшнер, размахивая воображаемым сачком, бросился к окну. Остолбеневший Шульц был слишком шокирован и сбит с толку таким поведением профессора, чтобы успеть ему помешать.
***
Даже в полете из окна Плейшнер продолжал ловить бабочку. Подбежавший к окну Шульц увидел его тело, распластавшееся внизу на улице, но не заметил, как визитка Альфреда Хофманна выпала из кармана профессора и, подхваченная шаловливым ветром, полетела вдаль…
© Абсентис (and © Юлиан Семенов, 43% текста дословно)
PS
Но, как известно, в каждой шутке только доля шутки;-) Пройдет много лет, прежде чем в своей монографии «История шизофрении», изданной в Париже в 1992 году, известный французский психиатр профессор Ж. Гаррабе задастся вопросом:
В 1938 г. Столл и Хофманн осуществили синтез диэтиламида лизергиновой кислоты, который через четверть века приобретет известность в виде аббревиатуры ЛСД. Подчеркнем, что лизергиновая кислота является характерным ядром алкалоидов пурпурной спорыньи.
ервые была установлена точная химическая структура молекулы в веществе растительного происхождения, способная вызывать галлюцинации у того, кто это вещество съедает. Это открытие осталось незамеченным, может быть, вследствие времени, когда оно было сделано. Верно то, что это отравление, эрготизм или «антонов огонь» было редчайшим, и ни одна из воюющих сторон не догадалась использовать ЛСД как химическое оружие, способное вызвать у противника умопомешательство. Химия головного мозга и война. История шизофрении Гаррабе Ж.)
Источник: absentis.livejournal.com
Штирлиц возвращался в Берлин. Он был задумчив и совсем немного, — расстроен. Безусловно, понимание того, что профессор Плейшнер оказался не предателем, радовала, но неприятный осадок остался. Это ж надо было так глупо попасться! Нет, Штирлиц не винил Плейшнера в рассеянности, в конце концов, он всего лишь профессор, а не кадровый разведчик, но всё же… Цветок этот проклятый, будь он неладен! Штирлиц покачал головой и невольно улыбнулся. Ему вспомнилась история двадцатилетней давности, приключившаяся с ним в Шанхае на заре его шпионской карьеры.
Они с тогдашним его напарником, выполнявшим обязанности связного, жили в небольшом двухэтажном доме, являвшегося одновременно и явочной квартирой для проезжих советских разведчиков. Согласно инструкции, на подоконнике на втором этаже должен был стоять цветочный горшок, означавший, что всё в порядке и можно заходить не опасаясь засады. Штирлиц как сейчас помнил небольшой невзрачный глиняный горшок с ярко-красной геранью, которую он сразу же невзлюбил, — по его мнению, она отвратительно пахла. На предложение сменить растение на что-нибудь менее экспрессивное, напарник со знанием дела ответил, что выбор пал именно на герань сразу по нескольким причинам: во-первых, она яркая и приметная, — такую даже самый рассеянный человек заметит, а во-вторых, — неприхотливая, что в непростых полевых условиях делало её практически незаменимой. К тому же, со слов местных жителей, она отгоняла насекомых. Штирлиц тогда только вздохнул, но спорить не стал. Однако, когда через день в доме появилась ещё одна точно такая же герань, поселенная на кухне, он всё-таки не выдержал:
— Зачем нам ещё один цветок? Ты решил разбить небольшой садик на крыше?
— Что б ты понимал! — связной и не подумал обидеться. — Вот ты смеёшься, а я пару лет назад, когда ещё в другом месте явочную квартиру держал, ждал как-то связного из Центра. Ночь на дворе, а я жду, уснуть не могу… ну вот и грохнул этот цветок проклятый с окна. Нечаянно, разумеется. Всё бы ничего, но он тогда тоже условным сигналом был. Я как подумал, что из-за моей оплошности связной подумает, что явка провалена и мимо пройдет, чуть не поседел. Вот и представь себе: время за полночь, а я мечусь по квартире в поиске хоть чего-нибудь, во что можно было цветок воткнуть. Думал, с ума сойду, но в итоге нашел какой-то ковшик, в него и запихнул. Связной потом, когда поближе эту композицию разглядел, очень удивился, но промолчал. С тех пор я всегда перестраховываюсь и держу два цветка: один рабочий, а второй… на всякий случай.
Они тогда посмеялись, и Штирлиц согласился, что излишняя предосторожность не помешает, — напарник у него молодой ещё совсем, мало ли что. Кто ж знал-то, что спустя пару недель с того разговора Штирлиц проснется от характерного звука удара и отборной русской брани, раздающийся под окном. Убедившись, что цветок свалился именно с их подоконника, Штирлиц не удержался от улыбки и невозмутимо поставил на его место «запасную» герань, а сам прихватил аптечку и спустился на первый этаж, — его неуклюжий напарник ухитрился прицельно опрокинуть цветочный горшок аккурат на голову остановившемуся под окном связному.
Очнувшись от воспоминаний, Штирлиц глянул в окно и с грустью подумал, что в этот раз условный знак исчез с подоконника не из-за оплошности держателя квартиры, а из-за обстоятельств куда более печальных. И с этим ему ещё только предстоит разобраться.
Источник: ficbook.net
Помните сюжет в фидьме "Семнадцать мгновений весны", когда профессор Плейшнер шёл по Цветочной улице и смотрел на окна, где должен был стоять горшок с геранью, как знак провала явки…
«…Плейшнер пошел к дому, где помещалась явка, и, взглянув в окно, увидел высокого хозяина явки и черноволосого. Они стояли, беседуя о чем-то, между ними торчал большой цветок — сигнал провала. (Русский разведчик, почувствовав за собой слежку, успел выставить этот сигнал тревоги, а гестаповцы так и не смогли узнать, что этот цветок означает: «все в порядке» или «явка провалена». Но поскольку они были убеждены, что русский не знает об охоте за ним, они оставили все как было, а так как Плейшнер по рассеянности зашел сюда первый раз, не обратив внимания на цветок, гестаповцы решили, что на явке все в порядке.)
…Люди в окне увидели Плейшнера, и высокий, улыбнувшись, кивнул ему. Плейшнер первый раз видел улыбку на его лице, и она ему помогла все понять. Он тоже улыбнулся и начал переходить улицу: он решил, что так его не увидят сверху и он уйдет от них. Но, оглянувшись, он заметил двух мужчин, которые шли, разглядывая витрины, метрах в ста за ним».
………………..
Так вот, когда были в Берне, то Цветочной улицы там нет, так рассказывал экскурсовод. И никогда не было. А вот герани были и во множестве. Ими были украшены многие подоконники.
Многие дома увиты сверху донизу геранью. А если не увиты, то горшки с геранью наверняка стоят на подоконниках. Герань – один из символов Берна, и неудивительно,потому что каждую весну (в середине мая) в городе проходит Фестиваль герани.
А вам нравится, когда подоконники украшены цветами ?! Доброго вам утра ! )
Источник: amarok-man.livejournal.com